Лушникова, В. А. Злоупотребление гражданским правом / В. А. Лушникова. — Текст : непосредственный, электронный // Молодой ученый. — 2016. — № 12 (116). — С. 618-620. — URL: https://moluch.ru/archive/116/31616/ (дата обращения: 24.04.2020).
Институт злоупотребления правом является одним из важнейших механизмов, позволяющих определить пределы осуществления субъектами гражданских правоотношений своих прав.
Достаточно широкое определение данной правовой конструкции создает известные трудности при квалификации того или иного деяния в качестве злоупотребления правом.
Необходимость уточнения данной дефиниции и очерчивание более узкого круга действий и бездействий, подпадающих под данное определение, была в некоторой степени учтена в проведенной в недавнем времени реформе Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ).
Начнем рассмотрение данного вопроса с обращения к легальной дефиниции злоупотребления правом.
Пункт 1 статьи 10 действующей редакции ГК РФ раскрывает данное понятие посредством перечисления отдельных его форм (проявлений): осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью и иные виды заведомо недобросовестного осуществления субъективных прав [1]. Сразу обращает на себя внимание слово «заведомо», выражающее умышленный характер деяния. Делаем вывод: злоупотребить гражданским правом по неосторожности нельзя.
Для того, чтобы проследить изменения в законодательном понимании данного института, рассмотрим изложение данной статьи в предыдущей редакции. Ранее не допускалось осуществление гражданских прав посредством действий, имеющих своей целью исключительно причинение вреда другому лицу, т. е.
шикана в наиболее узком, собственно юридическом смысле [2, с. 37], а также злоупотребление правом в иных формах [3]. Формулировка «иные формы» представляется слишком неопределенной, что создает трудности при ее применении, и оставляет чрезмерно широкое поле для судейского усмотрения.
Какие же существенные изменения предложила новая редакция ГК РФ? Во-первых, злоупотреблением правом в настоящее время признаются действия, которые необязательно направлены исключительно на причинение вреда другому лицу. Теперь они — лишь одна из разновидностей недопустимого осуществления гражданских прав.
Таким образом, действия субъекта, хотя и не желавшего причинения вреда кому-либо, а просто использовавшего свои права «не по назначению», могут быть признаны злоупотреблением. Во-вторых, добавляется такая форма злоупотребления правом как действия в обход закона с противоправной целью.
Принципиальное отличие данного вида злоупотребления гражданским правом от классической шиканы, понимаемой как использование своего права во зло конкретным лицам или неопределенному кругу субъектов, видится в том, что оно выражается в действиях, в результате которых лицо хотя и реализует свои законные права, но которые не отвечают самой сути, природе закона.
Таким образом, обход закона — это любые действия, посредством которых субъективное право используется во зло самому закону. Данная юридическая конструкция позволяет различать частные и публичные интересы, которые в свою очередь, могут быть не тождественны интересам соответствующих законов, или, иными словами, интересам государства.
В-третьих, формулировка «злоупотребление правом в иных формах» была значительно ограничена и уточнена посредством добавления в текст нормы слова «заведомо», отражающего умышленный характер недобросовестного осуществления прав.
Старая редакция ГК РФ определяла злоупотребление правом слишком широко, создавая огромные сложности при квалификации недействительности сделок по статье 10 и статье 168.
Доказательство отсутствия вреда, причиненного другому лицу, не являлось решающим при принятии судом решения о признании того или иного действия злоупотреблением правом. Таким образом, объективный критерий не являлся исчерпывающим.
Этот вопрос находился полностью в области судебной дискреции.
В настоящее время конкретизация понятия злоупотребления правом в известной степени сузила сферу безосновательного судейского усмотрения. При этом, безусловно, данная норма сохранила «мягкий», «резиновый», «открытый» характер.
По нашему мнению, такого рода нормы обязательно должны присутствовать в каждом правопорядке, поскольку они позволяют принимать во внимание неучтенные ранее законодателем сложные и порой непредсказуемые проявления неприемлемого с точки зрения права поведения.
Они позволяют избежать «диктата» права, учитывать некие моральные принципы, способствуют достижению адекватного и справедливого результата правосудия.
При отсутствии специальных норм оценка деяния в качестве правомерного или противоправного осуществляется исходя из общих принципов гражданского законодательства. Основываясь на этой предпосылке, злоупотребление правом и признается формой недопустимого юридически значимого поведения.
В данной связи интересно рассмотреть пункт 1 статьи 10 в совокупности с пунктом 3 статьи 1. В некотором смысле они представляют собой две стороны одной медали.
Так статья 1 закрепляет позитивное требование к участникам гражданских правоотношений действовать добросовестно, статья 10 — выражает по сути то же самое, однако, с отрицательным оттенком. Представим себе ситуацию, когда заказчик заказал 5000 кирпичей, поставщик привез их, отгрузил, но при подсчете оказалось, что там 4999 кирпичей.
Заказчик, ссылаясь на неполное исполнение, отказывается принимать кирпичи, требует увезти их и привезти именно 5000 кирпичей.
Если формально ссылаться на закон, то кредитор действительно имеет право не принимать неполное исполнение, однако, с точки зрения совести, добропорядочности очевидно, что один кирпич не стоит тех усилий, которые произвел поставщик для доставки данных материалов.
Кредитор в данном случае действует недобросовестно или, иначе говоря, злоупотребляет своим правом. Подобная ситуация наглядно демонстрирует важность существования норм, подобных закрепленным в статьях 1 и 10 ГК РФ, поскольку они позволяют бороться с формализмом и достигать справедливого решения. Так, сделки могут быть признаны судом недействительными, если они нарушают запрет, установленный пунктом 1 статьи 10 ГК РФ, как разъяснил Верховный Суд Российской Федерации [4].
Несмотря на позитивную тенденцию в развитии данной правовой категории, определенные проблемы все же остались. Так, абзац 2 пункта 1 статьи 10 ГК РФ в качестве форм злоупотребления правом рассматривает использование гражданских прав с целью ограничения конкуренции и злоупотребление доминирующим положением на рынке.
Такой подход представляется сомнительным, поскольку, во-первых, перечисление этих двух форм вносит излишнюю казуистику в текст нормы и, во-вторых, в данном случае речь скорее идет не о злоупотреблении правом, а о правонарушении, поскольку подобное поведение прямо нарушает нормы, содержащиеся в Федеральном законе «О защите конкуренции» [5].
Стоит отметить, что коренное отличие злоупотребления правом от правонарушения заключается в том, что при правонарушении совершается запрещенное законом деяние, а при злоупотреблении само деяние законно, но осуществляется с противоправной целью. Можно говорить о том, что внешне субъект опирается на свое право, но при этом допускает недозволенное его использование.
Злоупотребление правом — это граница осуществления субъективного права, позволяющая контролировать поведение субъекта, задавать определенные рамки для его деятельности [6, с. 4]. Некоторые исследователи называют злоупотребление правом особым видом гражданского правонарушения. В частности, так поступает А. В.
Волков, отмечая, однако, что субъект в данном случае действует в ситуации правовой неопределенности, выходя за смысловые и ценностные пределы реализации своего права [7, с. 257].
В научной литературе также подчеркивается дискуссионность вопроса об обоснованности отказа в судебной защите прав злоупотребившего субъекта.
Доводы приводятся следующие: злоупотребление правом, как уже говорилось выше, не предполагает противоправного деяния, формально нарушения законодательства не происходит, из чего следует что злоупотребитель не должен претерпевать негативных последствий, как правонарушитель.
Однако, отказ в судебной защите в данном случае и выступает санкцией для него [8, с. 44]. Но не ставит ли подобное положение вещей под сомнение конституционное право на судебную защиту? Однозначного ответа нет.
Подводя итог, хочется еще раз отметить важность такой правовой конструкции как злоупотребление правом. Несмотря на то, что подавляющее число гражданско-правовых норм носят диспозитивный характер, известные пределы реализации принципа «все, что не запрещено — разрешено» должны быть установлены.
Это позволяет не допускать произвола в процессе свободного волеизъявления участников гражданского оборота.
Конечно, можно говорить о том, что существующее на сегодняшний день законодательное определение понятия злоупотребление правом не является совершенным, однако, анализ изменений, произошедших в данной сфере, позволяет сделать вывод об их позитивном характере.
Литература:
Гражданское право
Какова бы ни была степень детализации и конкретизации запретов, они не могут исчерпать всех возможных проявлений социально неприемлемых способов, средств и целей осуществления субъективных гражданских прав.
В связи с этим принципиальное правило о необходимости осуществления гражданских прав в соответствии с социальным назначением дополняется принципиальным запретом осуществления гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребления правом в иных формах.
Нарушение данного принципиального запрета в процессе осуществления права является гражданским правонарушением даже при отсутствии специальной нормы, указывающей на неправомерность конкретного действия, имевшего место при осуществлении субъективного права. Поэтому злоупотребление правом — самостоятельная, специфическая форма нарушения принципа осуществления гражданских прав в соответствии с их социальным назначением.
Признание злоупотребления правом в качестве гражданского правонарушения основывается на посылке, что критерием оценки правомерности (неправомерности) поведения субъектов при отсутствии конкретных норм могут служить нормы, закрепляющие общие принципы.
Такая посылка корректна и имеет легальную правовую основу. Допуская аналогию права, законодатель в п. 2 ст.
6 ГК указал, что гражданские права и обязанности могут возникать из действий граждан и организаций, которые хотя и не предусмотрены законом, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности.
Как видно, законодатель предписывает использовать в качестве критерия признания поведения субъектов юридически значимым — правомерным или неправомерным — общие начала и смысл гражданского законодательства, которые являются не чем иным, как принципами гражданского права.
Злоупотребление правом есть особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему общего типа поведения.
Конкретные формы злоупотребления правом разнообразны, но их можно разделить на два вида:
- злоупотребление правом, совершенное в форме действия, осуществленного исключительно с намерением причинить вред другому лицу (шикана);
- злоупотребление правом, совершенное без намерения причинить вред, но объективно причиняющее вред другому лицу.
Определение шиканы, данное в п. 1 ст. 10 ГК, позволяет говорить о том, что злоупотребление правом в форме шиканы — это правонарушение, совершенное субъектом с прямым умыслом причинить вред другому лицу. Это наглядно видно из следующего примера.
Гражданскому праву Российской Федерации известен институт банковской гарантии. В соответствии со ст.
368 ГК в силу банковской гарантии банк, иное кредитное учреждение или страховая организация (гарант) дают по просьбе другого лица (принципала) письменное обязательство уплатить кредитору принципала (бенефициару) в соответствии с условиями даваемого гарантом обязательства денежную сумму по представлению бенефициаром письменного требования об ее уплате.
Опираясь на данное положение, бенефициар обратился с иском к организации-гаранту. В гарантии предусматривалась обязанность гаранта выплатить 29 миллионов рублей при предъявлении бенефициаром требования с приложением письменного подтверждения отсутствия у принципала денежных средств для оплаты товаров в размере, определенном договором купли-продажи.
В срок, установленный в гарантии, бенефициар предъявил гаранту требование о платеже с приложением заверенной принципалом справки, подтверждающей отсутствие средств на счете принципала на день, когда оплата товара должна быть произведена. Гарант отказался от выплаты суммы по гарантии, указав, что, по имеющимся у него данным, оплата товаров бенефициару была произведена третьей организацией по просьбе принципала и, следовательно, обеспечиваемое обязательство исполнено.
Бенефициар повторно потребовал оплаты от гаранта и после отказа от платежа обратился с иском в арбитражный суд. Свои требования бенефициар основывал на положениях п. 2 ст.
376 ГК, согласно которому если гаранту до удовлетворения требования бенефициара стало известно, что основное обязательство, обеспеченное банковской гарантией, полностью или в соответствующей части уже исполнено, прекратилось по иным основаниям либо недействительно, то гарант должен немедленно сообщить об этом бенефициару и принципалу. Полученное гарантом после такого уведомления повторное требование бенефициара подлежит удовлетворению гарантом.
Рассматривая спор, арбитражный суд установил, что бенефициар, являясь кредитором в основном обязательстве, уже получил оплату за поставленный товар. Это обстоятельство подтверждалось представленными гарантом доказательствами. Факт оплаты товара за счет средств банковского кредита не отрицал и должник по основному договору (принципал).
С учетом изложенных условий арбитражный суд расценил действия бенефициара как злоупотребление правом и на основании п. 1, 2 ст. 10 ГК в иске ему отказал.
Особенность злоупотребления правом, совершенным без намерения причинить вред, но объективно причинившим вред другому лицу, отличается от шиканы тем, что оно совершается лицом не по прямому умыслу. Субъективная сторона подобных злоупотреблений правом может выражаться в форме косвенного умысла или неосторожности. В качестве примера можно привести следующее дело.
Известный российский писатель проживал в г. Москве и был человеком весьма высоко материально обеспеченным. В Архангельске проживал его отец, имевший дом на праве собственности.
Совместно с отцом в этом доме проживали младший брат писателя — инвалид с детства, жена брата и двое их малолетних детей. При жизни отца писатель его не навещал, никакой материальной помощи не оказывал.
Отец находился на иждивении младшего сына — инвалида, занимавшегося жестяным промыслом.
После смерти отца (мать скончалась раньше) открылось наследство-дом. Писатель поставил вопрос о разделе наследства.
Брат-инвалид на раздел не согласился, ссылаясь на то, что раздел дома в натуре невозможен, а предоставить денежную компенсацию брату он не может, так как если дом продать и деньги, вырученные от этого, поделить, то на причитающиеся ему деньги он не сможет приобрести для семьи даже самое дешевое жилье. Писатель обратился с иском в суд.
Требование писателя о разделе наследственного имущества формально опирается на его субъективное право наследовать имущество, оставшееся после смерти отца. Вместе с тем реализация этого права при изложенных обстоятельствах нанесет существенный вред его брату.
Следовательно, будет правомерной постановка вопроса о злоупотреблении правом на получение части наследства. Однако подобный вывод может быть сделан только на основе всестороннего анализа материалов дела.
Составы злоупотребления правом, совершенные без намерения причинить вред, но объективно причиняющие вред, могут описываться в законе, тогда как состав шиканы не может быть конкретно описан в законе. Так, в законодательстве определяются конкретные составы злоупотребления хозяйствующим субъектом доминирующим положением на рынке.
Под доминирующим положением понимается исключительное положение хозяйствующего субъекта на рынке определенного товара (работ, услуг), дающее ему возможность оказывать решающее влияние на процесс конкуренции, затруднять доступ на рынок товара (работ, услуг) другим хозяйствующим субъектам или иным образом ограничивать их в хозяйственной и предпринимательской деятельности. Классическими представителями субъектов, доминирующих на рынке, являются российские акционерные общества — РАО «Газпром», РАО «ЕЭС» и им подобные.
К злоупотреблениям хозяйствующим субъектом доминирующим положением на рынке относятся действия, которые имеют либо могут иметь своим результатом ограничение конкуренции и ущемление интересов других хозяйствующих субъектов, в том числе такие действия, как:
- изъятие товаров из обращения, целью или результатом которого является создание или поддержание дефицита на рынке;
- навязывание контрагенту условий договора, невыгодных для него или не относящихся к предмету договора;
- включение в договор дискриминирующих условий, которые ставят контрагента в неравное положение по сравнению с другими хозяйствующими субъектами, и т.д.
Однако описание в законе составов злоупотребления правом, совершенных без намерения причинить вред, но объективно причиняющих вред другому лицу, является скорее исключением, чем правилом.
В абсолютном большинстве случаев вопрос о квалификации конкретного действия в качестве злоупотребления правом, совершенным без намерения причинить вред, но объективно причиняющим вред, приходится решать на основе анализа объективных и субъективных факторов, имевших место при осуществлении права.
За совершение действий, являющихся злоупотреблением правом, могут быть установлены конкретные санкции, как это, например, сделано в антимонопольном законодательстве за случаи злоупотребления доминирующим положением на рынке. При отсутствии конкретных санкций за тот или иной вид злоупотребления правом применяется относительно определенная санкция в виде отказа в защите гражданских прав, предусмотренная п. 2 ст. 10 ГК.
Она имеет конкретные формы проявления:
- отказ в конкретном способе защиты;
- лишение правомочий на результат, достигнутый путем недозволенного осуществления права;
- лишение субъективного права в целом;
- возложение обязанностей по возмещению убытков и т.д.
Бесспорно, что во всех случаях применения относительно определенной санкции, предусмотренной в п. 2 ст. 10 ГК, будет иметь место высокая степень судебного усмотрения.
Вместе с тем следует иметь в виду, что место для судебного усмотрения остается всегда, как бы ни была велика степень формальной определенности нормы права, ибо без этого невозможно проведение в жизнь принципов индивидуализации ответственности и справедливости.
53. Злоупотребление правом: понятие, формы, последствия
Злоупотребление правом— самостоятельная,
специфическая форма нарушения принципа
осуществления гражданских прав в
соответствии с их социальным назначением.
Признание злоупотребления правом в
качестве гражданского правонарушения
основывается на посылке, что критерием
оценки правомерности (неправомерности)
поведения субъектов при отсутствии
конкретных норм могут служить нормы,
закрепляющие общие принципы.
Такая
посылка корректна и имеет легальную
правовую основу. Допуская аналогию
права, законодатель в п. 2 ст.
6 ГК указал,
что гражданские права и обязанности
могут возникать из действий граждан и
организаций, которые хотя и не предусмотрены
законом, но в силу общих начал и смысла
гражданского законодательства порождают
гражданские права и обязанности.
Как
видно, законодатель предписывает
использовать в качестве критерия
признания поведения субъектов юридически
значимым — правомерным или неправомерным
— общие начала и смысл гражданского
законодательства, которые являются не
чем иным, как принципами гражданского
права.
-
Злоупотребление правом есть особый тип
гражданского правонарушения, совершаемого
управомоченным лицом при осуществлении
им принадлежащего ему права, связанный
с использованием недозволенных конкретных
форм в рамках дозволенного ему общего
типа поведения. -
Конкретные формы злоупотребления правом
разнообразны, но их можно разделить на
два вида: -
а) злоупотребление правом, совершенное
в форме действия, осуществленного
исключительно с намерением причинить
вред другому лицу (шикана); -
б) злоупотребление правом, совершенное
без намерения причинить вред, но
объективно причиняющее вред другому
лицу
Определение шиканы, данное в п. 1 ст. 10
ГК, позволяет говорить о том, что
злоупотребление правом в форме шиканы
— это правонарушение, совершенное
субъектом с прямым умыслом причинить
вред другому лицу.
Особенность злоупотребления правом,
совершенным без намерения причинить
вред, но объективно причинившим вред
другому лицу, отличается от шиканы тем,
что оно совершается лицом не по прямому
умыслу. Субъективная сторона подобных
злоупотреблений правом может выражаться
в форме косвенного умысла или
неосторожности.
Составы злоупотребления правом,
совершенные без намерения причинить
вред, но объективно причиняющие вред,
могут описываться в законе, тогда как
состав шиканы не может быть конкретно
описан в законе. Так, в законодательстве
определяются конкретные составы
злоупотребления хозяйствующим субъектом
доминирующим положением на рынке.
-
Под доминирующим положениемпонимается исключительное положение
хозяйствующего субъекта на рынке
определенного товара (работ, услуг),
дающее ему возможность оказывать
решающее влияние на процесс конкуренции,
затруднять доступ на рынок товара
(работ, услуг) другим хозяйствующим
субъектам или иным образом ограничивать
их в хозяйственной и предпринимательской
деятельности Классическими представителями
субъектов, доминирующих на рынке,
являются российские акционерные общества
— РАО «Газпром», РАО «ЕЭС» и им
подобные. К злоупотреблениям хозяйствующим
субъектом доминирующим положением на
рынке относятся действия, которые имеют
либо могут иметь своим результатом
ограничение конкуренции и ущемление
интересов других хозяйствующих субъектов,
в том числе такие действия, как: -
-изъятие товаров из обращения, целью
или результатом которого является
создание или поддержание дефицита на
рынке; -
-навязывание контрагенту условий
договора, невыгодных для него или не
относящихся к предмету договора;
-включение в договор дискриминирующих
условий, которые ставят контрагента в
неравное положение по сравнению с
другими хозяйствующими субъектами, и
т.д.
Однако описание в законе составов
злоупотребления правом, совершенных
без намерения причинить вред, но
объективно причиняющих вред другому
лицу, является скорее исключением, чем
правилом.
В абсолютном большинстве
случаев вопрос о квалификации конкретного
действия в качестве злоупотребления
правом, совершенным без намерения
причинить вред, но объективно причиняющим
вред, приходится решать на основе анализа
объективных и субъективных факторов,
имевших место при осуществлении права.
За совершение действий, являющихся
злоупотреблением правом, могут быть
установлены конкретные санкции, как
это, например, сделано в антимонопольном
законодательстве за случаи злоупотребления
доминирующим положением на рынке.
При
отсутствии конкретных санкций за тот
или иной вид злоупотребления правом
применяется относительно определенная
санкция в виде отказа в защите гражданских
прав, предусмотренная п. 2 ст. 10 ГК.
Она
имеет конкретные формы проявления:
- -отказ в конкретном способе защиты;
-
-лишение правомочий на результат,
достигнутый путем недозволенного
осуществления права; - -лишение субъективного права в целом;
-возложение обязанностей по возмещению
убытков и т.д.
Бесспорно, что во всех случаях применения
относительно определенной санкции,
предусмотренной в п. 2 ст. 10 ГК, будет
иметь место высокая степень судебного
усмотрения.
Вместе с тем следует иметь
в виду, что место для судебного усмотрения
остается всегда, как бы ни была велика
степень формальной определенности
нормы права, ибо без этого невозможно
проведение в жизнь принципов
индивидуализации ответственности и
справедливости
Заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав и иные формы злоупотребления правом в свете реформы гражданского законодательства РФ
Поротикова О.А.
к.ю.н.,
доцент кафедры гражданского права и процесса
Воронежского государственного университета
Новелла статьи 10 ГК РФ оставляет неоднозначное впечатление. С одной стороны, законодатель учел научные разработки последнего времени, в частности, отказался от единодушно критикуемых «злоупотреблений в иных формах».
Но, с другой стороны, ввел целый ряд новых понятий в юридический обиход под общей маркой злоупотребления правом, которые не только не способны пролить свет на суть злоупотребления, а сами требуют объяснений — «обход закона с противоправной целью», «заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав».
Нужно отметить, что не у всех коллег сложилось негативное отношение к реформированию статьи 10 ГК РФ. В частности, Е.В. Вавилин оценивает изменения следующим образом: «Существенной переработке предлагается подвергнуть ст. 10 «Пределы осуществления гражданских прав».
На наш взгляд, в проекте представлен успешный результат нормативной конкретизации принципа добросовестности. Вызывает одобрение редакция п.
1 статьи: не допускается осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона, иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом)».
Представляется, что это несколько поверхностная оценка внесенных изменений. Новеллы ст. 1 и ст.
10 ГК РФ, проводящие по мысли законодателя общую линию — борьбу с недобросовестным поведением в гражданском обороте — в действительности оказываются тавтологичными, не последовательными и во многом декларативными правилами.
Статья 10 ГК РФ теперь пестрит оценочными, производными друг от друга категориями, с трудом поддающимися доказыванию. Норма оставляет впечатление «дымовой завесы», за которой нет содержания.
Вполне оправдан в этой связи вопрос, какую цель преследовал законодатель, умножая в тексте гражданского кодекса философские, этические и иные термины? Вряд ли таким образом он пытался помочь судам в формулировании предмета доказывания по делам о злоупотреблении правом. Совершенно точно то, что нововведения расширяют не только сферу применения правила о недопустимости злоупотреблять правами, но и сферу судейского волюнтаризма.
С момента принятия части первой Гражданского кодекса РФ в 1994 году до начала двухтысячных годов отмечается крайне редкое применение нормы о злоупотреблении правом в практике как арбитражных судов, так и судов общей юрисдикции.
Заслуживает уважения столь осторожный подход судей к применению правила, отличающего неясностью природы, неопределенностью предмета доказывания, необычностью санкции.
Суды предпочли более надежные основания квалификации правоотношений.
Однако примерно с 2003 года ситуация стала изменяться. Все чаще в постановлениях судов стали мелькать ссылки на ст. 10 Гражданского кодекса РФ. Начало положили дела о недобросовестной конкуренции, но впоследствии, круг споров, в которых можно было квалифицировать деяния, по мнению суда, в качестве злоупотребления правом, множился.
Если оценивать современную ситуацию, то это иная крайность: от полного игнорирования мы пришли к повальному применению нормы о злоупотреблении правом, там, где нужно и не нужно, так сказать «для усиления эффекта» квалификации. Сегодня статья 10 ГК РФ добавляется и к основаниям недействительности сделок, и к корпоративным нормам, и к нормам об исполнении договорных обязательств, и к квалификации вполне очевидных деликтов.
Думается, что из сотен судебных постановлений едва ли найдется десяток, в которых квалификация деяния как злоупотребления правом имеет юридический смысл и основание.
В абсолютном большинстве случаев норма статьи 10 ГК РФ применяется судами либо для восполнения пробела в праве, либо когда суд желает усилить эффект других норм, либо, что не может не удручать, когда суд не знает, как квалифицировать спорный случай.
Все эти случаи свидетельствуют, увы, либо о недоработках законодателя, либо о некомпетентности суда, либо о наличии обеих этих проблем одновременно. Для восполнения пробелов в законодательстве нельзя расширять сферу судебного усмотрения, что происходит применительно к злоупотреблению правом.
Тем более опасна такая тенденция в сфере частных правоотношений. Гражданское право основано на диспозитивности и управомачивающих, дозволительных началах.
Любые попытки суда оценивать осуществление гражданских прав через призму государственных интересов, публичной целесообразности приведут только к подмене закона судебным толкованием и абсолютному волюнтаризму.
Добавление нормы о злоупотреблении правом к другим нормам как острой приправы в лучшем случае просто избыточно и не портит квалификацию, но в худшем, служит способом оправдать не совсем законное применение «основного блюда».
Яркий пример, использование статьи 10 ГК РФ в совокупности с различными основаниями недействительности сделок.
Для чего, если мыслить узкопрофессионально, при применении нормы о мнимых или притворных сделках необходимо констатировать еще и злоупотребление правом? Как состав недействительных сделок, противоречащих закону (ст.
168 ГК РФ), объективный по своей природе, можно сочетать с составом злоупотребления правом, требующим доказывания умышленной формы вины?
- Анализ судебной практики приводит к выводам о том, что злоупотребление правом редко применяется по назначению, и вместо того, чтобы поощрять суды к применению данных норм, напротив, следует рекомендовать рассматривать их как исключительные меры.
- Боюсь, однако, что подобные рекомендации запоздали, поскольку новая редакция статьи 10 ГК РФ открывает для дискреции судов неограниченные возможности.
- Проанализируем кратко результат реформы.
Наименование статьи 10 ГК РФ, как и ранее, не соответствует ее содержанию, о чем неоднократно писалось, но что так и осталось неизменным.
Статья называется «Пределы осуществления гражданских прав», но ни одного позитивно выраженного предела для осуществления гражданских прав в ней не содержится, если рассматривать «пределы осуществления» как ориентиры для управомоченного лица, превышение которых и будут характеризовать объективную сторону состава злоупотребления правом.
Все пределы осуществления в данной редакции нормы можно вывести методом «от противного», если это деяние признают злоупотреблением, значит нарушен какой-то предел осуществления, что не логично.
Между тем, в гражданском законодательстве есть удачный нормативный пример закрепления пределов осуществления прав применительно к праву собственности в п. 2 ст. 209 ГК РФ: «собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц».
Было бы полезно в статье 10 ГК РФ, общей норме о пределах осуществления, выразить изначально именно ограничения для реализации субъективных прав, которым отнести в частности, права и охраняемые интересы участников гражданских отношений, безопасность способов осуществления, заботу об охране окружающей природной среды. Это помогло бы в правильной квалификации судами деяния в качестве злоупотребления правом как особого состава правонарушения, имеющего крайне узкую область применения.
Далее. Обратим внимание на то, что злоупотребление правом в настоящей норме приравнено к заведомо недобросовестному осуществлению права, а шикана и обход закона являются лишь частными случаями такого недобросовестного поведения. Можно было бы сказать, что наконец-то нормативно дали дефиницию злоупотребления правом, но правильно ли объяснять одно непонятное через еще более непонятное другое?
Между тем кому-то представляется, что природа злоупотребления правом уточняется через призму заведомой недобросовестности: «В развитие принципа добросовестности в ст. 10 ГК предлагается конкретизировать понятие злоупотребления правом. К нему будут относиться действия в обход закона, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав».
Хочется присоединиться к выводу М.М.Якубчик:«…понятия недобросовестного поведения и злоупотребления правом есть пересекающиеся, но не тождественные понятия…. Однако там, где мы ищем добросовестность, мы отчаялись найти право, и потому доктрина добросовестности как открытой нормы является, прибегая к сравнению, спасательным кругом, не предназначенным для длительных путешествий».
Отметим еще одну деталь, злоупотребление правом в действующей редакции нормы ГК РФ всегда должно быть заведомым поведением, то есть не просто виновным, а умышленным. Для цивилистического процесса доказывания прямого умысла управомоченного лица выглядит утопией.
Рекомендации, которые можно встретить в литературе по этому поводу, еще раз подчеркивают насколько размыты критерии оценки процесса осуществления субъективных прав. « ….. Следует отметить, что понятие «заведомо недобросовестные действия» должно правильно толковаться в юридической практике.
Оно не предполагает при оспаривании таких действий обязанность предоставлять суду документы, удостоверяющие в письменной форме замыслы, намерения недобросовестного лица.
Умысел на совершение недобросовестных действий должен выявляться на основе оценки результатов этих действий и тех условий, в которых они были совершены».
Продолжая оценивать результаты реформы применительно к институту ненадлежащего осуществления гражданских прав, остановимся еще на одном аспекте. Кодекс предлагает не сводить злоупотребление правом только к активным действиям управомоченного лица как было ранее, а вводит более широкое понятие — «осуществление».
В связи с этим, высказываются суждения о том, что процесс осуществления прав есть совокупность не только действий, но и бездействий субъектов.
«Действительно, связывать осуществление субъективного гражданского права только с активными действиями лица, исключать из реализации права и исполнения обязанности состояние бездействия как особую, иную форму деятельности субъекта, по всей видимости, нельзя.
Например, некоторые правомочия лиц могут реализовываться только в определенном состоянии (статике) отношений. В частности, правомочие владения имуществом предполагает возможность собственника (иного титульного владельца) фактически, реально обладать вещью, иметь ее, располагать ею.
Таким образом, указание на осуществление прав, без уточнения формы осуществления, расширяет сферу действия нормы и делает ее применимой не только по отношению к действиям.».
В приведенной позиции обращает на себя внимание, во-первых, смешение под маской процесса осуществления субъективных прав с обязанностями, которые не осуществляются, а исполняются (и это не пустое жонглирование словами, а принципиально разные по направленности правового регулирования процессы).
А, во-вторых, возникает вопрос: если бездействуя можно осуществлять право, то, как его не осуществлять? Теряет смысл положение ст. 9 ГК РФ о том, что не осуществление прав не влечет их прекращения, если иное не предусмотрено законом.
Представляется, что пассивное «осуществление» противоречит здравому смыслу.
Примеры же бездействий, которые как теоретики, так и суды, иной раз квалифицируют как ненадлежащее осуществление прав и злоупотребление ими, являются на поверку не своевременным несением бремени собственника или иного титульного владельца.
В суждении Е.В. Вавилина приведен пример о правомочии владения, которое не требует активного поведения, по мнению автора, а, значит, реализуется бездействием.
Правомочие владения в содержании права собственности имеет следующее назначение — показать всем остальным участникам гражданского оборота, что у вещи есть хозяин, помогает смоделировать абсолютное правоотношение «мое — не ваше».
Данное правомочие выражается в действиях, которые принято называть «бремя» собственника, то есть в действиях по содержанию вещи, по ее ремонту, поддержании вещи в безопасном положении для третьих лиц и т.п.
При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что это не бездействие как осуществление права, а очевидно халатное или иногда умышленное отношение к своему бремени, по сути, к обязательным действиям для собственника.
Если не выполнение бремени сказывается только на самом управомоченном лице, то это безразличное для права состояние, но если оно создает угрозу или нарушает права других лиц, то это требует определенной реакции для их защиты.
Квалификация такого поведения в качестве злоупотребления правом оказывается нужна суду лишь постольку, поскольку для деликтного иска об устранении угрозы причинения вреда требуется оценить поведение как неправомерное.
Теоретические и научные манипуляции с квалифицирующими признаками злоупотребления правом довольно изощренные, этому способствует и появление такой новой (или скорее едва забытой старой) идеи как «обход закона», да еще «с противоправной целью». Норма возрождает не самую лучшую из советских идей.
«От этих карательных инструментов в новой России отказались, но сейчас происходит их возрождение в форме понятия «обход закона», в обращении к советскому опыту, где понятие «обход закона» фигурировало в ГК РСФСР 1922 г.
и было включено в него по настоянию руководства партии большевиков для «контроля над нэпманами».
А вот в англо-американском праве понятие «обход закона» всегда критиковалось как угрожающее частной свободе и поэтому в нем не прижилось».
Обращает на себя внимание одно показательное обстоятельство.
Проблема «обхода закона» довольно прочно обосновалась в области международного частного права, где различные коллизионные принципы и автономия воли субъектов в выборе применимого права, способствует, казалось бы, тому, чтобы стороны формально право не нарушая, ловко использовали его букву в своих целях, обходя дух императивных предписаний.
Во всем мире коллизионисты спорят о необходимости закрепления в нормах запрета обходить закон при помощи коллизионных привязок.
Так вот в российском гражданском кодексе в разделе VI об МЧП нет такого запрета, отечественные специалисты в сфере коллизионного регулирования сочли такой запрет слишком «опасным», позволяющим с необоснованной подозрительностью относиться к любым жизненным проявлениям.
При этом средства борьбы с реально существующими случаями того, что принято называть «обходом закона» в кодексе есть, они конкретны и целенаправленны.
Представляется, что и в общих положениях гражданского законодательства РФ данному принципу не место. Обход закона это симптом пробельного и непродуманного объективного права, «лечить» эту болезнь нужно только совершенствуя юридическую технику, а, не обличая субъектов отношений в недобросовестности.
Требует особого осмысления дополнительный квалифицирующий признак такого деяния — противоправная цель.
В ранее действующей редакции ГК РФ о цели речь шла только применительно к шикане, где требовалось доказывать исключительное намерение субъекта права причинить вред другому. И доктрина почти единодушно считала состав шиканы недоказуемым и анекдотичным.
Предмет доказывания обхода закона столь же непосилен: следует подтвердить, что лицо лишь формально следует объективному праву, искажает его смысл при осуществлении субъективных прав, при этом действует умышленно и преследует цель, которая сама по себе противна нормам.
О чем говорит такое нагромождение? Либо о том, что это правило никогда не будет работать, либо о том, что суды не будут серьезно подходить к доказыванию всех элементов данного состава.
Чем больше приходиться размышлять над проблемой злоупотребления гражданским правом и ее воплощениями в судебных решениях, тем очевиднее, что следует сужать область действия этого института, делать его исключительным и последним средством при защите нарушенных прав, применять только тогда, когда иные правовые средства исчерпаны.
Вавилин Е.В. Осуществление и защита гражданских прав в свете проекта изменений гражданского кодекса Российской Федерации // СПС «Консультант Плюс». 2013.
Принцип недопустимости злоупотребления правом. Понятие злоупотребления правом
Какова бы ни была в действующем законодательстве степень детализации и конкретизации запретов, устанавливающих пределы осуществления субъективных гражданских прав, они не могут исчерпать всех возможных проявлений социально неугодных способов, средств и целей осуществления субъективных гражданских прав.
Иначе говоря, несмотря на самую тщательную законодательную проработку вопроса о пределах осуществления того или иного гражданского права, невозможно исключить случаи, когда субъект, осуществляя свое право, опираясь на него, совершает действия, прямо не запрещенные законом, но находящиеся в противоречии с целью осуществляемого права, санкционированной законодателем. Именно поэтому в современном российском гражданском праве действует принцип запрета злоупотребления правом. В п. 1 ст. 10 ГК закреплено, что не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.
В действительности возможны весьма разнообразные действия, обладающие признаками злоупотребления правом. Все их невозможно описать в форме конкретных запретов. Поэтому правило п. 1 ст. 10 ГК сформулировано в виде руководящего положения, определяющего общее требование к субъектам не злоупотреблять правом, то есть как принцип осуществления права.
При этом предписание п. 1 ст. 10 ГК является конкретной нормой действующего гражданского права.
Поэтому любые действия, прямо не описанные законом в качестве запрещенных, но совершаемые управомоченным субъектом во зло другим лицам, должны квалифицироваться как правонарушения, ибо они нарушают принципиальный запрет, содержащийся в норме п. 1 ст. 10 ГК.
Таким образом, в качестве юридического критерия для признания действия, прямо не описанного законом как запрещенного, гражданским правонарушением в форме злоупотребления правом, должно использоваться правило, сформулированное как принцип осуществления гражданских прав[32].
Возможность применения правового принципа как общеобязательного критерия для определения правомерности или неправомерности поведения субъектов имеет легальную правовую основу.
Допуская аналогию права, законодатель в п. 2 ст.
6 ГК РФ указал, что гражданские права и обязанности могут возникать из действий граждан и организаций, которые хотя, и не предусмотрены законом, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности.
Из этого видно, что законодатель предписывает использовать в качестве основания для признания поведения субъектов юридически значимым – правомерным или неправомерным – общие начала гражданского законодательства, которые являются ни чем иным, как принципами гражданского права[33].
Регламентация законом принципа недопустимости злоупотребления правом обусловлена, прежде всего, самой социальной природой субъективного права.
Всякое субъективное право представляет собой социальную ценность лишь постольку, поскольку его можно реализовать, то есть воспользоваться предоставляемыми данным субъективным правом возможностями для удовлетворения материальных и культурных потребностей управомоченного лица.
Предоставляя гражданам и организациям определенные субъективные права, гражданское законодательство предоставляет управомоченному субъекту также и необходимую свободу поведения, обеспечивающую превращение этих возможностей в действительность, устанавливает правовые гарантии осуществления этих прав.
Однако как само субъективное право по своему содержанию, так и та свобода, которая гарантируется законом в целях реального осуществления права управомоченным лицом, не могут быть безграничными.
Всякое субъективное право, будучи мерой возможного поведения управомоченного лица, имеет определенные границы как по своему содержанию, так и по характеру его осуществления.
Границы выступают неотъемлемым свойством всякого субъективного права, так как при отсутствии таких границ право превращается в свою противоположность – в произвол, то есть в злоупотребление правом[34].
- Злоупотребление правом есть особое гражданское правонарушение, совершаемое управомоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему субъективного права и заключающееся в использовании им конкретной формы его осуществления, противоречащей социальному назначению права и направленное на причинение вреда другому лицу[35].
- Необходимо отметить, что злоупотреблять можно лишь субъективным правом, под которым следует понимать не только различные права и свободы, но и властные или должностные полномочия, недобросовестное использование которых наиболее часто встречается в практике. Поэтому субъектами, злоупотребляющими своими правами, могут быть:
- 1) носители конституционных прав и свобод (граждане, политические партии, средства массовой информации);
- 2) предприятия, учреждения, организации (например, предприятие-монополист, злоупотребляющий доминирующим положением на рынке);
- 3) государственные органы и их должностные лица.
Тем самым, осуществление права можно определить как действие, чаще всего, волевое. В свою очередь воля функционирует не сама по себе.
Двигателем, приводящим в действие волю, является интерес, который представляет собой объективную категорию, существующую в форме связи субъекта с окружающими условиями в виде общественных отношений, содержанием которых является потребность субъекта, его объективные нужды, выражающие необходимую связь, зависимость человека от природы и общества. Реализация законного интереса – цель осуществления субъективного права. Совершение управомоченным субъектом действий по осуществлению права в своём интересе отвечает интересам общества. Таким образом, если удовлетворение интереса – это цель субъективного права, и достижение этой цели создаёт положительный социальный эффект, то осуществление права в отсутствии интереса в этом влечёт отрицательные последствия для общества, против которых направлен запрет злоупотребления правом.
- Виды злоупотребления правом
- Исследование законодательства, регламентирующего поведение (деятельность) субъектов, злоупотребляющих своими правами, дает возможность классифицировать различного рода злоупотребления правом на:
- 1) правомерные;
- 2) законодательно ограничиваемые;
- 3) противоправные.
В первом случае субъект, злоупотребляя правом, не нарушает правовых предписаний и, следовательно, не посягает на чьи-либо права и законные интересы, а затрудняет их осуществление, ограничивает возможность их реализации другими субъектами права.
Так, автолюбитель, двигаясь по улице города со скоростью 20 км/ч из-за боязни попасть в аварию и тем самым создавая затор, не нарушает право других водителей развивать скорость до 60 км/ч, а лишь временно ограничивает возможность реализовать это право на практике[36].
- Правомерное злоупотребление правом причиняет вред неохраняемым законом отношениям, поэтому такие злоупотребления в зависимости от конкретных обстоятельств можно рассматривать как аморальные или нецелесообразные.
- Субъект действует аморально, если не соотносит свое поведение с конкретно-историческими представлениями о добре и зле, хорошем и плохом, с общечеловеческими ценностями, регулирующими отношение людей друг к другу, к семье, обществу, государству.
- Субъект поступает нецелесообразно, если указанную в законе цель рациональнее достичь путем использования других правовых средств[37].
В последнее время наиболее часто стали встречаться случаи правомерного злоупотребления свободой совести и свободой вероисповедания представителями тоталитарных сект.
Под их влиянием люди добровольно бросают учебу или работу, уходят из семьи, передают свое имущество в собственность религиозной организации, воспитывают детей исключительно в соответствии с догмами своего вероучения.
Другой пример – применение следователями такой меры пресечения, как содержание под стражей, к лицам, впервые совершившим нетяжкие преступные деяния.
Таким образом, злоупотребление правом происходит при реализации субъектом своих прав в виде использования правовых предписаний. Поскольку субъектом соблюдаются запрещающие нормы, он не совершает правонарушений и не подлежит юридической ответственности.
Второй вид злоупотреблений правом – законодательно ограничиваемые злоупотребления. В данном случае возможность употребления прав во зло ограничивается предписаниями закона, которые не содержат санкций (следовательно, злоупотребляющий правом не может быть привлечен к юридической ответственности), а направлены на то, чтобы:
1) воспрепятствовать злоупотреблению правом в какой-либо сфере общественных отношений. Например, ст. 10 ГК РФ («Пределы осуществления гражданских прав») предписывает: «Не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.
Не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением на рынке.
В случае несоблюдения вышеуказанных требований суд, арбитражный суд или третейский суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права».
2) исключить дальнейшую возможность конкретного субъекта злоупотреблять своим субъективным правом. Так, ст. 69 Семейного кодекса РФ устанавливает, что родители могут быть лишены родительских прав, если они злоупотребляют своими родительскими правами (например, заставляют детей попрошайничать, не разрешают им учиться).
Злоупотребления правом второго вида признаются законодателем нежелательными, поскольку они могут причинить вред охраняемым законом отношениям. Правовыми последствиями, наступающими за совершение таких злоупотреблений, являются лишение лица конкретного субъективного права либо отказ в защите принадлежащих ему прав.
Третий вид злоупотребления правом – неправомерное злоупотребление, которое необходимо рассматривать как одну из форм противоправного и наказуемого деяния.
Субъектами этих деяний, как правило, являются сотрудники правоохранительных органов, руководящие работники, журналисты, то есть лица, наделенные законом властью, специальными правами или полномочиями для осуществления общественно значимых функций.
- Данный вид злоупотреблений характеризуется следующими признаками:
- 1) субъект противоправно реализует предоставленное ему субъективное право;
- 2) реализацией субъективного права причиняется вред охраняемым законом отношениям, нарушаются права, законные интересы личности, общества, государства;
- 3) наличествует причинно-следственная связь между противоправным деянием и негативными последствиями.
Ответственность за совершение этих деяний может быть установлена как в законе (например, ст. 285 Уголовного кодекса Российской Федерации[38],[39] «Злоупотребление должностными полномочиями», ст.
59 Закона РФ «О средствах массовой информации»[40]), так и в подзаконном акте (должностных инструкциях, дисциплинарных уставах и др.). Однако в статье нормативного правового акта не всегда может указываться та или иная форма злоупотребления.
Очень часто злоупотребление правом является способом совершения других правонарушений. Так, по мнению Ф.М.
Решетникова, конкретные виды злоупотреблений должностных лиц, например, могут быть квалифицированы не как самостоятельные должностные преступления, а как посягательства на права граждан (нарушение тайны переписки), как преступления против правосудия (незаконный арест, неправосудный приговор) или против собственности (присвоение имущества путем должностного подлога)[41].
То же самое относится и к другим субъектам. Например, журналист, злоупотребляющий свободой массовой информации, может совершить такие преступления, как клевета, оскорбление, публичные призывы к изменению конституционного строя России, возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды[42].
Таким образом, неправомерное злоупотребление правом может быть как конкретно указанной в законе формой противоправного и наказуемого деяния (например, в ст. 185 УК РФ «Злоупотребления при выпуске ценных бумаг»), так и способом совершения значительного числа правонарушений (например, злоупотребляя свободой слова, оратор на митинге призывает к развязыванию агрессивной войны).
На основе вышеизложенного, необходимо отметить, что термин «злоупотребление правом» довольно точно выражает имеющее место в правовой действительности явление. Однако при его использовании как в законодательстве, так и в юридической науке необходимо учитывать всю его многозначность.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 284;