Конституционный суд под руководством Валерия Зорькина посчитал, что уровень демократии в России позволяет Владимиру Путину оставаться президентом до 2036 г. /РИА Новости
Конституционный суд признал законными инициированные президентом поправки в Конституцию – в том числе ту, которая позволяет Владимиру Путину обнулить свои президентские сроки.
Заключение на 52 страницах опубликовано 16 марта на сайте суда.
Согласно документу он был принят судом в составе 14 из 15 действующих судей: в этом перечне отсутствует судья Константин Арановский, не раз выступавший с особым мнением по различным делам (ранее сообщалось о его болезни).
В заключении Конституционный суд подробно объяснил, почему каждая из поправок, принятых Госдумой и Советом Федерации, а также одобренных парламентами всех 85 регионов, не противоречит Основному закону страны.
В частности, судьи указали, что включение в текст упоминания об унаследованной от предков «вере в Бога» не означает отказа от светского характера государства, признание русского языка языком государствообразующего народа «основано на объективном признании роли русского народа в образовании российской государственности» и не умаляет достоинства других народов, а наделение президента правом прекращать полномочия любых судей допустимо и не предполагает немотивированности этой процедуры.
Но основное внимание Конституционный суд уделил объяснению того, почему Путин вправе избраться президентом в пятый и даже шестой раз. Решение вопроса о предельном числе сроков полномочий президента обусловлено балансом конституционных ценностей, говорится в заключении.
Принцип демократического правового государства предполагает, но не предопределяет ограничения сроков, баланс ищет конституционный законодатель, в том числе с учетом конкретно-исторических факторов, включая риски и вызовы, подчеркивают судьи. В 2005 г.
, пересматривая собственное решение относительно невозможности отказа от прямых выборов губернаторов, Конституционный суд использовал похожий аргумент, заявив о «социально-историческом контексте», который обусловливает принятие им решений.
Вопрос о числе сроков, в течение которых одно и то же лицо может занимать должность президента, может быть решен по-разному, считают судьи, в том числе и так, как он решен в «законе о поправке». Базовые конституционные характеристики государства от этого пострадать не должны, заверяет Конституционный суд.
Ведь они гарантированы и другими институтами, такими как развитый парламентаризм, реальная многопартийность, наличие политической конкуренции, эффективной модели разделения властей, снабженной системой сдержек и противовесов, и обеспечением прав и свобод правосудием.
И в любом случае глава государства при избрании на новый срок должен будет получить поддержку граждан на конкурентных выборах, напоминает суд.
Определение 1998 г. про «сроки Ельцина» (тогда Конституционный суд фактически запретил первому президенту России избираться на третий срок, заявив, что отсчет сроков следует вести от первого избрания в 1991 г. и на него не влияет факт принятия новой Конституции в 1993 г.
) к рассматриваемой проблеме отношения фактически не имеет, считает Конституционный суд.
Тогда статья 81 не менялась и ситуация оценивалась с точки зрения четко установленного ограничения, объяснил суд, а теперь в Конституцию вносится поправка, допускающая обнуление сроков нынешнего президента.
Конституционный суд также подробно разъяснил, почему взялся толковать закон о поправке к Конституции, хотя до сих пор категорически отказывался это делать со ссылкой на отсутствие соответствующих полномочий.
Эта новая обязанность Конституционного суда закреплена той частью нынешнего закона о поправке, которая после одобрения его органами законодательной власти субъектов вступила в силу, говорится в заключении.
Эксперты считают, что доводы Конституционного суда не выглядят убедительными.
«У них не хватило правовых доводов, процентов на 70 оно [заключение] ни о чем, – говорит доктор юридических наук Елена Лукьянова. – Реального правового обоснования, почему та или иная поправка конституционна, нет. Недостаточно просто сказать, что черное – оно не черное».
Но это пока предварительные выводы, ведь заключение объемное и явно было написано не за один день, уточняет эксперт: «Читать нужно с лупой очень внимательно. Предложения длиной в целую страницу требуют специального дополнительного перевода, ибо нечитаемы».
Из положительных моментов заключения Лукьянова отмечает тот факт, что международные договоры приравнены по статусу к Конституции, а светское государство в России все-таки не отменяется.
Это пояснительная записка к законопроекту, оценивает заключение Конституционного суда доцент Российского государственного университета правосудия Ольга Кряжкова. И конечно, оно не убеждает. «Часто суд просто ссылается на усмотрение законодателя – ну как такое может убедить?» – недоумевает она.
Шадрин В.С. Значение решений Конституционного Суда РФ и их роль в уголовно-процессуальном регулировании
Шадрин В.С., заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Академии Генеральной прокуратуры РФ, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ
Результаты деятельности Конституционного Суда Российской Федерации[1], выражающиеся, в принимаемых им решениях, весомо и зримо дают о себе знать во всех сферах деятельности государства, в том числе в сфере уголовного судопроизводства.
В теории права и в отраслевых правовых науках, в правоприменительной практике они, как сравнительно новый феномен правового регулирования, оценивается не однозначно.
Однако в ходе дискуссий и по мере накопления практики деятельности Суда происходит определенное углубление и уточнение представлений о том, в чем состоит сущность, а также значение его решений.
Общее представление о решениях Суда дает Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации».
Согласно его положениям, решения Суда обязательны на всей территории Российской Федерации для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений (ст. 6).
Решения Суда выражают соответствующую Конституции РФ правовую позицию судей, свободную от политических пристрастий (ч. 3 ст. 29). Решения Суда могут иметь различное наименование, в зависимости от их предназначения, значимости и процедуры принятия.
Наиболее важные – итоговые решения Суда по существу любого из вопросов, перечисленных в пунктах 1, 2, 3 и 4 части первой статьи 3 Закона о Конституционном Суде (в том числе о соответствии федерального закона Конституции РФ, о ее толковании и т. п.) именуется постановлениями.
Все иные решения именуются определениями, за исключением итогового решения по существу запроса о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президента Российской Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления, именуемого заключением (ст. 71).
Суд принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием и сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов (ч. 2 ст. 74). Решение Суда окончательно, не подлежит обжалованию и вступает в силу немедленно после его провозглашения.
Оно действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами. Юридическая сила постановления Суда о признании акта неконституционным не может быть преодолена повторным принятием этого же акта. Акты или их отдельные положения, признанные не конституционными, утрачивают силу. Решения судов и иных органов, основанные на актах, признанных неконституционными, не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях. В случае, если признание нормативного акта неконституционным создало пробел в правовом регулировании, непосредственно применяется Конституция РФ (ст. 79).
- Из анализа содержания названных положений Закона о Конституционном Суде становится очевидным исключительность и особое значение решений Суда для правового регулирования в России. Они:
- — являются решениями первой и одновременно последней, окончательной судебной инстанции;
- — обязательны для всех органов государственной власти, в том числе власти законодательной, исполнительной и судебной;
- — способны активно влиять как на формирование законодательства, так и правоприменительной практики;
- — влекут за собой последствия нормативного характера, в ряде случаев приобретают императивное значение для разрешения конкретных дел.
Решения Суда могут иметь негативное значение для данной отрасли права – когда Суд признает его нормы неконституционными, (за что его иногда называют «негативным законодателем»[2]).
Но порой они приобретают вполне позитивный характер – при анализе правовых предписаний, их реализации в правоприменительной практике с точки зрения соответствия Конституции РФ и констатации возможности их осуществления определенным образом.
В связи с выяснением значения решений Суда в юридической литературе неоднократно поднимался вопрос об их правовой природе.
В частности о том, можно ли решения Суда, связанные с толкованием положений Конституции применительно к содержанию и действию соответствующих нормативных актов считать источниками права.
Одни ученые признают за решениями Суда значение источников права, в виде прецедентов[3], другие такое значение отрицают[4].
Необходимо отметить, что если исходить из возможности создания решениями Суда правовых норм, то в качестве таковых следует рассматривать не собственно резюме по результатам рассмотрения данного дела, обычно составляющие содержание резолютивной части судебных решений, а правовые позиции Суда, излагаемые, как правило, в конце описательно-мотивировочной части соответствующего решения в форме постановления или определения. Именно правовые позиции, по мнению одного из бывших членов Суда Б.С. Эбзеева, обладают характером правовых прецедентов. При этом, как специально разъяснил Суд в своем постановлении № 88-0 еще 7 октября 1997 г., «правовые позиции, содержащие толкование конституционных норм либо выявляющие конституционный смысл закона, на которых основаны выводы Конституционного Суда Российской Федерации в резолютивной части его решений, обязательны для всех государственных органов и должностных лиц».
В силу особенностей нормативно-обязательного характера правовых позиций Суда представляется возможным признать за ними значение источников права в качестве правовых прецедентов. Подтверждением такой возможности является и тот факт, что Суд в своих последующих решениях нередко ссылается на ранее принятые им решения, что характерно для прецедентного права.
Во всяком случае, пока ученые «ломают копья» по поводу их правовой природы, они в указанном значении давно реально используются в современном российском правоприменении.
Как отмечают специалисты в области конституционного права, суды на практике применяют правовые позиции Суда как норму права, толкуя расширительно или ограничительно, распространяют их на ситуации, ставшие предметом судебного рассмотрения[5].
То же самое можно сказать и о прокурорах, следователях, с которыми мне приходится постоянно общаться в процессе их обучения на факультете повышения квалификации учебного заведения, где я работаю.
Соглашаясь с мнением о прецедентном значении правовых позиций Суда, следует иметь в виду, что они являются не совсем теми судебными прецедентами, которые являются источниками права в странах общего права, где система позитивного (писаного) права в основном не действуют, например, в Англии. Правовые позиции Суда являются, по сути, прецедентами толкования. Как, скажем, и правовые позиции Европейского Суда по правам человека, прецедентный характер которых давно признается в континентальной Европе, а в настоящее время и в России.
Можно вспомнить, что когда в 1998 г.
проект Уголовно-процессуального кодекса РФ направлялся на международную экспертизу с привлечением экспертов Совета Европы, принималось во внимание, что изучение вопроса о его соответствии Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод может осуществляться только на основе прецедентного права Европейского Суда по правам человека, выраженного в виде нескольких сотен вынесенных им решений[6]. И как бы не резонны были аргументы сторонников неприемлемости использования в сфере российского права, относящегося к системе позитивного права, правовых прецедентов, поскольку Россия подписала и ратифицировала упомянутую Европейскую конвенцию и тем самым поставила себя под юрисдикцию Европейского Суда, которая распространяется в равной степени на государства с системой как общего, так и позитивного права, в российском правотворчестве и правоприменении должно считаться с принятым в Европе общим отношением к решениям Европейского Суда, выражающим соответствующие правовые позиции, как к источникам права.
С провозглашением России демократически правовым государством, с «принятием на вооружение» в российской теории права идей естественного права, российское право оказалось в сфере активного сближения мировых правовых систем, в сфере своего рода правовой конвергенции.
Где системы общего и позитивного права могут друг друга, при сохранении своих особенностей, активно дополнять и взаимообогащать.
В указанных условиях, с учетом существующей правовой реальности, признание за правовыми позициями Конституционного Суда РФ значения прецедента толкования не выглядит крамольным.
Можно, конечно, в качестве контраргумента сослаться на ст. 10 Конституции РФ, согласно которой государственная власть в России осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. При этом именно законодательная власть устанавливает, в частности, порядок производства по уголовным делам.
Суд, разумеется, орган судебной власти, и поэтому устанавливать порядок уголовного судопроизводства не может. Но, во-первых, формируя в своих решениях правовые позиции в значении правовых (судебных) прецедентов, приобретающих значение источников права, Суд вовсе не подменяет законодательную власть.
Он наряду с законодательной властью производит действия, объективно приобретающие характер правотворчества. Во-вторых, Суд не устанавливает порядок уголовного судопроизводства, он его корректирует в направлении большего соответствия Конституции РФ. В-третьих, правовые позиции Суда основаны на Конституции РФ, как и УПК РФ, о чем прямо говорится в части первой его первой статьи.
При этом желательно иметь в виду, что Конституционный Суд – не совсем обычный суд. Он является судебным органом конституционного контроля, уполномоченным от имени Конституции РФ обеспечивать реализацию ее установлений, удерживать законодательство и его применение в конституционном русле.
Он не должен подменять законодательную власть, но вправе реагировать на отклонения в результатах ее деятельности в формах, наиболее эффективно позволяющих обеспечить действие Конституции и одновременно, в ряде случаев, обладающих характером правотворчества.
Роль решений Суда в уголовно-процессуальном регулировании трудно переоценить. Жизнь показывает, что решения Суда в своей совокупности способны существенно влиять на формирование концепции уголовного судопроизводства.
Как известно, в преддверии принятия УПК РФ Судом путем последовательного принятия ряда решений был фактически проложен курс на существенное приближение отечественного уголовного судопроизводства к модели состязательного процесса. В. П.
Божьев однажды не без оснований назвал совокупный результат подобной деятельности Суда «тихой революцией»[7], следы которой наглядно проявились в новом уголовно-процессуальном законе.
Теперь наблюдается выстраивание позиций Конституционного Суда в обратном направлении, что, в свою очередь, не преминуло отразиться на уголовно-процессуальном регулировании. УПК РФ в действующей редакции уже далеко не УПК РФ образца 2001 года.
Здесь проявился довольно специфический аспект деятельности Суда, играющий весьма существенную роль в современном уголовном судопроизводстве – способность Суда влиять на его порядок путем оценки уголовно-процессуальных процедур с точки зрения соответствии их Конституции РФ в свете существующих на данный момент новаций в деятельности государства, выдвижения им иных, чем ранее, приоритетов. Председатель Конституционного Суда В.Д. Зорькин признает, что «Конституционный Суд как хранитель Конституции, конечно, интерпретирует дух Конституции применительно ко времени. Это позволяет ему менять свои правовые позиции»[8]. Отмеченная специфика деятельности Суда, вполне проявляющаяся в его решениях, может служить дополнительным свидетельством его сходства с Европейским судом по правам человека, прежний председатель которого высказывает подобные соображения: нормы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод – это программные формулировки, устремленные в будущее, которые могут быть расширительно истолкованы и интерпретированы Европейским судом в соответствии с изменившимися условиями[9].
- В своих решениях относительно производства по уголовным делам Конституционный Суд РФ проводит в сферу российского уголовного судопроизводства дух и букву Европейской конвенции, нередко ссылаясь на решения Европейского суда, чем способствует усилению гарантий прав и свобод участников уголовного процесса и иных лиц, а также формированию европейских стандартов судопроизводства.
- Решения Суда повлекли за собой внесение в УПК РФ уже довольно значительного количества изменений и дополнений, в том числе таких существенных, как изменения и дополнения, внесенные в статьи 237, 405.
- Одновременно решения Суда приводят к формированию более соответствующей положениям Конституции РФ правоприменительной практики в сфере уголовного судопроизводства.
К сожалению, решения Суда в сфере уголовного судопроизводства, констатирующие несоответствие Конституции РФ тех или иных статей уголовно-процессуального закона, имеют не только положительный, но и отрицательный эффект.
Неустойчивость ведущих положений уголовного процесса дезориентирует правоприменителей, снижает уровень их доверия и уважения к существующему уголовно-процессуальному регулированию, не способствует формированию надлежащего правосознания дознавателей, следователей, прокуроров, судей.
Проблема усугубляется тем, что законодатель нередко не спешит откликаться на решения Конституционного Суда.
В то время как изложенные в решениях Суда правовые позиции не позволяют найти выход из ситуации, создавшейся в связи с признанием той или иной уголовно-процессуальной нормы неконституционной, без ликвидации образовавшегося пробела в правовом регулировании путем внесения необходимых изменений и дополнений в УПК РФ.
Но какой бы ни была роль решений Суда в уголовно-процессуальном регулировании на сегодняшний день, и как бы она кому-либо не нравилась, она есть и будет, судя по всему, оставаться существенной, побуждая науку отечественного уголовного процесса углублять свои представления о ней и вырабатывать предложения по ее оптимизации.
»
6 Вопрос. Постановления Конституционного Суда рф и их значение для правильного применения уголовно-процессуального закона
Конституция
РФ – является источником
уголовно-процессуального права, она
содержит ряд основополагающих норм,
которые в виду её высшей юридической
силы должно соответствовать отраслевое
уголовно-процессуальное законодательство.
Это
прежде всего положения гл.
2 Конституции
РФ, касающиеся прав и свобод человека
и гражданина в уголовном процессе,
равенство всех перед законом и судом,
неприкосновенность личности, частной
жизни, тайна переписки и сообщений,
защита чести и доброго имени,
неприкосновенность жилища, право на
доступ к правосудию и судебную защиту,
презумция невиновности, право на
получение квалифицированной юридической
помощи. Вместе с тем Конституция РФ –
это акт прямого действия (ч.1 ст. 15). При
необходимости нормы Конституции могут
применятся в уголовном процессе
непосредственно.
Согласно
п.4 ст.
125 Конституции РФ, Конституционный
Суд Российской Федерации по жалобам на
нарушение конституционных прав и свобод
граждан и по запросам судов проверяет
конституционность закона, примененного
или подлежащего применению в конкретном
деле, в порядке, установленном федеральным
законом.
Далее в п.6 ст. 125 говориться,
что акты или их отдельные положения,
признанные неконституционными, утрачивают
силу; не соответствующие Конституции
Российской Федерации международные
договоры Российской Федерации не
подлежат введению в действие и применению.
В
связи с жалобами граждан и запросам
депутатов Государственной Думы, судей
Конституционный Суд РФ в своих
постановлениях и определениях дает
важные для применения УПК разъяснения,
касающиеся полномочий суда в уголовном
суопроизводстве, обеспечения прав
подозреваемого, обвиняемого на защиту,
прав потерпевшего на доступ к правосудию.
Некоторые нормы УПК были признаны не
соответствующими Конституции РФ.
Аргументы и выводы, содержащиеся в
постановлениях, используются и при
подготовки постановлений Пленумов
Верховного суда.
Таким
образом, Конституционный Суд РФ играет
огромную роль в формировании
уголовно-процессуального законодательства.
7 Вопрос.Решения Европейского Суда по правам человека и их значение для уголовного судопроизводства в России
На
территории РФ «Конвенция о защите прав
человека и основных свобод» вступила
в силу 5 мая 1998 года. С этого дня, благодаря
п.5 ст. 15 К. РФ, гласящей, что «общепризнанные
принципы и нормы международного права
и международные договоры РФ являются
частью её правовой системы», конвенция
стала частью российской правовой
системы.
Конвенция
провозгласила основополагающие права
и свободы человека, создала особый
механизм их защиты, заключающийся в
функционировании ЕС по правам человека.
Юрисдикция этого суда с некоторыми
оговорками, в частности, в отношении
военнослужащих и некоторых статей УПК,
распространяется и на РФ.
После
ратификации Конвенции и протоколов к
ней все российские граждане получили
право на обращение в ЕС по правам человека
с жалобой на неправомерные действия
государственных органов РФ, нарушающие
их гражданские права. Это право закреплено
в ч.
3 ст. 46 К.
РФ, в которой говорится, что
«каждый вправе, в соответствии с
международными договорами РФ, обращаться
в межгосударственные органы по защите
прав и свобод человека, если исчерпаны
все имеющиеся внутригосударственные
средства правовой защиты».
Решения
ЕС имеют абсолютную юридическую силу
на территории РФ и обязательны для
исполнения всеми органами государственной
власти.
Основываясь
на практике вынесения решений ЕС, в
целях обеспечения правильного и
единообразного применения судами
международного права при осуществлении
правосудия ПП ВС РФ издал Постановление
от 10 октября 2003 г. №5.
Согласно
п. 2 ч. 4 ст.
413 УПК РФ установленное ЕС по
правам человека нарушение положений
Конвенции о защите прав человека и
основных свобод при рассмотрении судом
РФ уголовного дела является основанием
для возобновления производства по делу
ввиду новых обстоятельств, а состоявшиеся
по делу судебные решения подлежат отмене
на основании ч. 5 ст. 415 УПК РФ с передачей
дела на новое судебное разбирательство
(ПП ВС РФ от 29.08.2007 г. №290-П07).
Конституционные коллизии и роль конституционного суда российской федерации в их преодолении
Какой бы совершенной ни была система конституционного права, как бы законодатель ни стремился обеспечить ее бесперебойную работу, рано или поздно неизбежно возникновение противоречий между его нормами.
Такие противоречия называются коллизиями или конкуренцией правовых норм.
Цель нашей работы – ответить на вопрос: «Что же такое конституционные коллизии?» и «Какова роль Конституционного Суда Российской Федерации в их преодолении».
Вопрос конституционных коллизий и их разрешения активно изучается в российской науке. Так, в общем смысле коллизия определяется как «столкновение противоположных сил, интересов, стремлений» [2, С. 5-11]. С.В.
Нарутто определяет понятие «конкуренция» как «состязательность, соперничество конституционных прав и свобод граждан, конституционных ценностей».
Автором отмечается, что «коллизия возможна как в рамках одного права, так и в рамках нескольких ценностей публичного характера с одной стороны и частными ценностями – с другой» [3, С. 56-64.]. Причины возникновения коллизий могут быть различными. Н.А.
Власенко подразделяет все причины возникновения коллизий на объективные и субъективные. Объективные причины не зависят от воли законодателя, обусловлены сложностью правоотношений и их развитием. К субъективным можно отнести нечеткое разграничение законодательной компетенции, недостаток информации о правовой урегулированности какого-либо вопроса [1, С. 20-35].
Итак, рассматривая конституционные коллизии, в первую очередь обозначим их опасность. Так они могут быть причиной конфликтов и конституционных кризисов.
Данные явления оказывают разрушительное влияние на общество, а потому крайне нежелательны.
Отсюда вытекает стремление уполномоченных органов так «наладить» работу указанной системы, чтобы в экстренных случаях она могла «самоочиститься» – сама избавить себя от сбоев в работе.
Практическим воплощением «санитара правовой системы» в Российской Федерации является Конституционный Суд РФ. Его деятельность, выражаемая в принятии определений и постановлений – средство преодоления «неполадок».
Данный орган действует на основании Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».
Сам факт того, что деятельность КС РФ урегулирована конституционным законом говорит об особой важности проблематики.
Указанный судебный орган рассматривает и разрешает конкретные коллизионные ситуации, толкуя законодательство. Многие авторы сходятся во мнении, что Суд не создает новых норм, а лишь помогает выявить подлинный смысл уже действующих. На этот счет, однако, есть и другие мнения.
Проверяя конституционность закона или разрешая спор о компетенции между органами государственной власти, Конституционный Суд решает исключительно вопросы права.
В этом смысле огромна роль КС РФ, поскольку «латая» законодательство он поддерживает правовую определенность и стабильность правовой системы, тем самым обеспечивая и стабильность общества.
Можно привести ряд примеров конституционных коллизий. Так, долго оставался нерешенным вопрос верховенства Конституции РФ над общепризнанными принципами и нормы международного права и международными договорами Российской Федерации. Дискуссии ученых развернулись «на полях» ч. 4 ст. 15 Конституции РФ.
Известно, что в феврале 1996 года РФ подписала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, а также ряд протоколов к ней. Одновременно с ратификацией этих соглашений, Россия признала юрисдикцию ЕСПЧ, и обязавшись исполнять его решения.
Указанные положения впоследствии были внесены в ряд законов и кодексов, что сделало постановления ЕСПЧ основанием для пересмотра ранее вынесенных судебных решений. Спор о юридической силе разрешил Конституционный суд РФ в Постановлении от 14.07.2015 № 21-П [4].
Позиция суда по данному вопросу выразилась в следующем:
«Участие Российской Федерации в международном договоре не означает отказа от государственного суверенитета.
Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод и основанные на ней правовые позиции ЕСПЧ не могут отменять приоритет Конституции.
Их практическая реализация в российской правовой системе возможна только при условии признания за Основным Законом нашей страны высшей юридической силы».
В данном случае имело место коллизия между государственным суверенитетом и необходимостью выполнения международных обязательств. Примечательно, что КС РФ, по сути, в разрез со смыслом ч. 4 ст.
15 фактически дал возможность признавать решения Европейского суда по правам человека «невыполнимыми на территории РФ».
Сознательно уходя от обсуждения этого постановления отметим, что коллизия все же была преодолена.
Как пример еще один пример разрешения конституционных коллизий можно привести следующее решение КС РФ:
31.05.2016 года Конституционный Суд РФ вынес решение по проверке на соответствие Конституции РФ работы системы взимания тарифов за пользование федеральными трассами для автомобильных перевозок на грузовиках «Платон». Была проверена также конституционность данного сбора.
КС РФ постановил, что сам сбор и работа системы не противоречат Конституции.
Основным аргументом при принятии данного решения стало то, что дополнительная финансовая нагрузка на тех лиц, которые своими автомобилями наиболее интенсивно эксплуатируют дороги, является логичным и обоснованным. По мнению Суда, данный сбор не является налогом. Соответственно, «двойное» налогообложение отсутствует.
Тем не менее, судьи рекомендовали парламенту снизить нагрузку на данный сегмент бизнеса, что и было сделано законодателем. Также КС РФ разъяснил, что оператор системы «Платон» не может нести нормотворческие полномочия, выходящие за рамки организационно-технического регулирования, поскольку не является специально уполномоченным [5].
В результате принятия этого решения были внесены изменения в нормативные акты Правительства РФ, а также снижена налоговая нагрузка на предпринимателей-перевозчиков.
Таким образом, проанализировав научные подходы и судебную практику по данной проблематике, мы можем сделать следующие выводы: во-первых, можем констатировать, что само понятие коллизий в конституционном праве является довольно глубоко изученным. Данный факт объясняется особой важностью противодействия коллизиям, особенно в конституционном праве (как ведущей отрасли российского права).
Во-вторых, коллизии в конституционном праве могут иметь место не только из-за некомпетентности законодателя, но и по иным причинам, ведь право, регулируя общественные отношения, является «живой» материей (меняются отношения – меняется право).
В-третьих, актуальность изучаемой проблематики и роль Конституционного Суда РФ в преодолении коллизий подтверждена весьма большим количеством судебной практики.
Список литературы:
- Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском праве. Иркутск, 1984.
- Лебедев В.А. Коллизии в конституционном праве // Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 35 (250).
- Нарутто С.В. Конкуренция конституционных прав и свобод человека в интерпретациях Конституционного Суда Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2010. №
- Постановление Конституционного суда Российской Федерации от 14.07.2015 № 21-П по делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы.
- Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности положений статьи 311 Федерального закона «Об автомобильных дорогах и о дорожной деятельности в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», постановления Правительства Российской Федерации «О взимании платы в счет возмещения вреда, причиняемого автомобильным дорогам общего пользования федерального значения транспортными средствами, имеющими разрешенную максимальную массу свыше 12 тонн» и статьи 12.213 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы от 31.05.2016 № 14-П.